Мы жили с родителями на окраине города в обычной панельной девятиэтажке. Наш длинный дом был из пяти подъездов с аккуратными палисадниками и между ними большим двором. С одной стороны с двором дома граничил частный сектор. Это большое старинное село, в котором целыми поколениями жили люди. Сразу за домом начинался большой парк, даже не парк, а ухоженный небольшой лес. Внутри этого леса располагалась церковь и ряд старинных построек. Также была старинная усадьба, конечно, заброшенная, но обнесённая забором и охраняемая государством.
Впрочем, мы со своими сверстниками не особо интересовались этим живописным парком с его стариной. Нам было по пятнадцать-шестнадцать лет, и основное наше занятие в свободное от учёбы время — это тусовки со своими сверстниками. Вся молодёжь в районе друг друга знала. Ведь учились в одной школе или росли в соседних дворах.
Однажды, в конце августа, вечером я возвращался домой с очередной дружеской тусовки. Уже стемнело, и на чёрном небе блюдцем сверкала яркая полная луна, и высыпали звёзды.
Мой подъезд в доме был первый, а во втором на скамейке я увидел двух наших парней. Один, по кличке «Шаман», сидел с гитарой и что-то пел. А второй — это Валера, местный хулиганистый мужик. Валера был старше нас на несколько лет и уже успел отслужить в армии. Он был ещё тот шалопут, часто выпивал и не прочь был подраться с чужаками. Но свои есть свои, да и росли все вместе в одном дворе. Валера в этот раз был в хорошем подпитии и стал жаловаться на свою жизнь. Что он где-то устроил драку, и теперь его домой не пускают родители. Потом он начал просить, чтобы пустили переночевать, но, получив отказ, стал уговаривать, чтобы вынесли ему еды.
Вскоре Шаман ушёл домой, а я согласился вынести Валере немного еды. И вот мы пошли по тротуару от второго подъезда к моему первому. Свет фонарей фактически не светил, да и людей, кроме нас двоих, никого во дворе не было. Валера шёл, повернувшись ко мне вполоборота и оживлённо размахивая руками, что-то рассказывал из своих приключений. Мой подъезд был с площадкой перед дверью, на которую вела небольшая лестница. На площадке у единственной стены стояла скамейка.
В этот момент я вдруг увидел, что из-за стены подъезда выскочила высокая худая женская фигура. Она бегом поднялась по ступенькам и, зайдя на площадку, стала очень быстро ходить взад-вперёд перед входной дверью в подъезд. Всё своё внимание я сосредоточил на этой фигуре, и чем ближе мы подходили, тем больше непонятный страх охватывал меня.
Это была неестественная женщина. Высокая и худая, и её движения были странные. Вроде она двигалась, как обычный человек, и в то же время достаточно быстро, но в её движениях отсутствовала пластичность. Иногда казалось, как будто двигается чёрный квадрат фанеры. Я рассмотрел, во что она одета. Это было длинное чёрное платье с большими зубцами ткани по его нижней части. Рукава у платья очень широкие, и из них были видны тонкие белые руки. Лица возможности рассмотреть не было, но на голове пышные белые, как снег, волосы, аккуратно уложенные в высокую причёску. Причёска была похожа на причёски дам времён Петра I, которые я видел на картинах или в фильмах.
Валера продолжал оживлённо говорить, ничего не замечая. Я его не слушал и лишь уставился на эту даму. И вот мы поднялись на первую ступеньку подъезда. И она в это время вдруг резко села на скамейку. Она сдвинула колени вместе, а пальцы рук положила на колени. Своё лицо она пригнула к коленям вплотную и вся сжалась в комок. Её лица видно не было, видны были лишь белые волосы, завитые в пышные локоны. Мне показалось, что у неё большие глаза, или их просто нет, а вместо глаз — дыры, как в черепе. Ещё я обратил внимание на необычно длинные худые пальцы. Она сидела, не шевелясь, но от неё исходил непонятный для меня страх. Этот страх мурашками пробегал по моей спине, и хотелось бежать сломя голову.
В один момент до этого беззаботный Валера вдруг повернулся в её сторону. Я увидел, как он просто окаменел. Даже в полутьме подъезда было видно, как он весь побелел, и у него отвисла нижняя челюсть. В следующее мгновение я толкнул со всей силы его в спину, и мы заскочили внутрь подъезда и, просто забыв о существовании лифта, взлетели на восьмой этаж. Валера моментально протрезвел, и есть уже не хотел, а собрался ночевать на моём этаже.
Через некоторое время мы оба успокоились и вышли на улицу. На скамейке никого не было. Лишь одинокая машина, освещая фарами, проехала по двору. Валера ушёл домой со словами: «Пойду проситься у родителей, чтобы пустили домой».
После этого случая прошло немало лет. Я уже давно уехал из этого дома. И вот однажды волею судьбы опять оказался у дома своего детства и юности. Село, которое было рядом с домом, давно снесли. На месте села выросли многоэтажные дома. Парк тоже изменился. А вот мой дом как стоял, так и стоит.
Когда я уже ехал по соседней улице, у обочины заметил несколько мужиков, стоявших на тротуаре. Среди них увидел сгорбившегося с морщинистым лицом человека. В этом человеке я узнал Валеру. Остановился. Подошёл к нему, поздоровался, и он вроде был рад встрече, улыбаясь мне беззубым ртом.
— Вот видишь, какой я стал, — пожаловался он. — А помнишь, каким орлом был?
— Помню, помню, Валера.
Вдруг он стал очень серьёзным.
— А помнишь, какую ведьму мы с тобой видели?
— Да, Валера, было дело.
Мы немного поговорили, и я уехал. А кто была та женщина, с которой мы столкнулись в тот августовский вечер, так и не понял до сих пор.
